Русский комикс зародился в далекие тридцатые, однако работ отечественных авторов, изданных в бумажном виде, наберется не слишком много. Потому, открывая свежее творение российских сценаристов и художников, надеешься найти продуманный сюжет и впечатляющий рисунок. Вышедшие в России издания приходят в казахские степи с сильной задержкой, поэтому первый том комикса «Фронтир» мне удалось найти только на прошлой неделе.
Том состоит из трех сюжетов, слабо связанных между собой. Это три эпизода из жизни охотника за головами по имени Баффало, который промышляет на пустошах постапокалиптической России, заросшей кактусами. Концепция кажется интересной, но одного этого мало, так как без достойной реализации даже самая гениальная идея может обернуться пустышкой. И с сожалением приходится признать, что в первом томе «Фронтира» идея не получила достойного воплощения.
Начнем с того, что хребтом любого произведения, события которого происходят вне привычной нам реальности, служит рожденная фантазией автора вселенная. Фэнтези, фантастика, постапокалипсис — эти жанры имеют множество схожих элементов, потому так важно придумать оригинальный мир, который смог бы заинтересовать и увлечь читателя. Мир «Фронтира» практически совсем не проработан. Сценарист увлечен созданием образа главного персонажа, а окружающему его миру не уделяет требуемого внимания. Авторы предприняли лишь одну попытку представить читателю хотя бы какие-то объяснения. На это отводится всего две страницы комикса, и несколько пафосных фраз, содержащих упоминание о дьяволе и пороках общества, не помогут читателю понять, что же произошло с миром и что такое Фронтир.
По общему антуражу вселенная напоминает смесь постапокалиптического мира «Безумного Макса» и старых добрых вестернов с парнями, закутанными в пончо. С одной стороны, можно рассматривать это как попытку создать нечто новое, но с другой, то же самое мы уже видели в «Темной Башне». Как и в творении Кинга, главный герой с самого начала — матерый стрелок, который большинство своих проблем решает при помощи пистолета. Однако авторы не удосужились создать прошлое своему персонажу. Читателю известно лишь настоящее Бафалло. Авторы придали главному герою немало особенностей: он водит луноход, носит челюсть на шляпе, имеет слабость к стоматологии, однако в конечном итоге у них получился лишь проволочный остов, за которым не чувствуется настоящего, живого человека.
Такими же пустыми кажутся все три истории. Буду честен: меня не увлекла ни одна из них. Бессмысленные, растянутые диалоги, множество непроработанных персонажей, появление которых никак не объяснено, и чрезмерное количество элементов этой непостижимой вселенной, существующих где-то в песчаном вакууме лишь для того, чтобы хотя бы как-то двигать сюжет вперед. Однако во многом неудачность сюжетов связана с обилием отсылок. Сейчас это стало излюбленным приемом сценаристов во всех видах искусства, но лично я считаю это неким видом творческого паразитирования. Ведь чаще всего к отсылкам прибегают для того, чтобы благодаря ассоциациям с чем-то хорошо знакомым глубже раскрыть персонажей или вселенную. Недостаток такой позиции состоит в том, что читатель, не знакомый с произведением, к которому отсылает тот или иной элемент, потеряет этот кусочек оригинальной истории. Этого бы не произошло, если бы автор самостоятельно разрабатывал героев и мир. Использование отсылок таит в себе еще одну опасность — всегда есть риск переборщить с ними. Если читатель замечает, что какой-либо эпизод или элемент грубо втиснут в повествование, это не прибавляет истории достоинств. Я не спорю, мы живем в постмодернистском мире, где так или иначе произведение всегда будет сшито из кусочков того, что уже было создано ранее, но умелый сценарист способен соединить разрозненные части так, что читатель и не заметит швов. Когда же стежки бросаются в глаза, создается ощущение, будто смотришь на чудовище Франкенштейна, а вид чудовища вызывает лишь одно чувство — отвращение.
Авторам «Фронтира» не удалось избежать названных проблем. В первую очередь стоит сказать о том, что отсылки вставлены грубо, совершенно не расширяют вселенную и не помогают сделать образ главного героя глубже. Они введены в сюжет лишь для того, чтобы просто были. При этом отсылки представляют собой не изящные аллюзии, вызывающие улыбку, а прямые заимствования целых эпизодов, в которых изменяется лишь пара слов. Эти сцены абсолютно не вписываются в разработанную авторами концепцию и выглядят чужеродными: так, в общем антураже постапокалиптической пустоши эпизоды, происходящие в закусочной или в баре «Milk», кажутся искусственными и неуклюжими. То есть швы, соединяющие фрагменты сюжета, буквально мерцают неоновым светом — настолько трудно их не заметить.
Кроме того, многие отсылки могут быть не распознаны современным читателем. Авторы ссылаются на фильмы, ставшие классикой, и если учесть, что уже выросло несколько поколений, для которых не существует произведений кинематографа до 2000 года, то их представители, скорее всего, не поймут, что какой-то эпизод отсылает к «Криминальному чтиву» или «Заводному апельсину».
Главной проблемой, связанной с отсылками, я считаю упоминание «Черепашек-ниндзя». Это обыгрывание произведения, которое само создавалось как аллюзия на супергероику. Перефразируя Паланика: все лишь деконструкция деконструкции, сделанной с еще одной деконструкции.
При таком обилии заимствованных элементов в произведении, которое создано русскими авторами и действие которого происходит в постапокалиптической России, все, что есть русского — сплошная клюква в виде шапок-ушанок и разрухи девяностых. Можно решить, будто авторы заявляют, что в нашей культуре нет произведений для обыгрывания, потому нам приходится на кусочки рвать культуру западную. Хотя, возможно, они сами не уверены в том, что обладают достаточными знаниями о русских произведениях, чтобы сделать их предметом обыгрывания, поскольку, по признанию самих авторов, они пересмотрели массу спагетти-вестернов, прежде чем создать что-то на их основе. Возможен и другой вариант: сценарист боится, что, вставь он отсылку к советской или русской классике, ее мало кто поймет. Однако у некоторых читателей такой эпизод может вызвать желание узнать, к какому произведению он отсылает. Ведь, к примеру, как бы плохо я ни относился к ныне почившей студии «Enjoy Movies», один из последних заявленных ею проектов вызывал у меня неподдельный интерес — фильм, который должен был объединить всех персонажей Беляева. Судя по описанию, кинокартина в итоге получилась бы достаточно неуклюжей, но стоит отдать должное — концепция интересна и в талантливых руках могла бы развиться в стоящее произведение.
Рисунок имеет не меньше недостатков, чем сценарий. Графика выполнена грубо, пропорции нарушены, причем это нельзя отнести к особенностям стиля, скорее это обычные ошибки. Многие рецензенты отмечали, что художник — самоучка и только начинает рисовать комиксы, потому стоит относиться к его работе более снисходительно. Что ж, у меня возникает закономерный вопрос: почему студента медвуза учат оперировать на трупах, а не сразу на живых людях? Быть может, все же есть смысл в том, чтобы серьезную работу выполнял тот, кто обладает достаточными навыками и опытом? А подготовка печатного издания, я считаю, работа серьезная.
Художник часто нарушает и операторскую ось, переставляя персонажей на соседних панелях то справа налево, то слева направо. Причем делает это так неудачно, что персонажу, который стоит справа, принадлежит первая реплика, но из-за того, что она стоит справа, ее читаешь второй, потому возникает путаница в порядке чтения.
Более того, в комиксе много диалогов, которые не помогают продвигать сюжет вперед и не раскрывают персонажей. Они используются исключительно для того, чтобы растянуть хронометраж. Но они требуют времени и труда художника. Невольно задаешься вопросом: может, стоило сократить количество диалогов и уделить больше внимания проработке рисунка?
Время подводить итоги. К сожалению, пока я не могу оценить второй том «Фронтира», который, по мнению многих, оправдывает все допущенные в первом огрехи, потому говорить буду лишь о первой книге. Она неудачна, неталантлива. Я не приемлю смягчающих обстоятельств. Мы слишком к ним привыкли: «это подростковая книга», «это детское произведение», «ну это же отечественное», «это их первый комикс». Подобные вещи расхолаживают как читателя, так и автора. Причем наши авторы чаще всего делают все нарочито грубо, чтобы, услышав критику в свой адрес, сказать: «Да вы чего так серьезно относитесь? Это же сделано по приколу!» Такой подход еще долго не позволит нам увидеть обилие стоящих произведений от русских авторов. Но стоит ли бояться критики? Думаю, чем она жестче, тем серьезнее к своей работе будет относиться автор. Потому тот факт, что «Фронтир» сделали «наши», никак не оправдывает качество его исполнения. Мы имеем возможность пользоваться почти вековым опытом Запада в деле создания комиксов, но если почитать работы, созданные энтузиастами в девяностые, и сравнить с «Фронтиром», может сложиться впечатление, что за тридцать лет мы так ничему и не научились: та же грубая графика, тот же подход — смешать в сюжете все, что увидели в видеосалоне.
Надеюсь, нам все-таки удастся преодолеть охватившую индустрию стагнацию, при которой стоящие вещи выходят лишь раз в пару лет.