Когда смотришь на стеллажи известных коллекционеров, которые могут всего за полгода заполнить их объемными омнибусами и абсолютами, внутри головы невольно начинает пищать тоненький завистливый голосок: «Зачем им так много книг? Наверняка они не успевают прочитывать все». А потом вспоминаешь о стопке комиксов, которые уже три года ждут своего часа. К этой категории относятся «Персеполис» и «Священная болезнь». Первую книгу я уже отрецензировал, потому настало время поговорить о второй.
Причины, по которым я откладывал эту парочку, просты. «Персеполис» — потому, что видел одноименный мультфильм, «Священную болезнь» — потому, что моя нелюбовь к автобиографическим комиксам шептала мне на ушко: «Да ты посмотри, это же очередная нудная история о чьем-то несчастном родственнике. Разве тебе это надо? Ты хочешь прочесть раздутую версию “Марии и Я”?» И в чем-то это оказалось правдой, но по большей части я ошибался.
Да, «Священная болезнь» — автобиографическое произведение, в котором описаны события тридцати лет. На ум приходит знаменитая строчка из «Анны Карениной», ведь это история не просто автора, а целой семьи — семьи, изувеченной недугом сына. Эпилепсия. Та самая «священная болезнь», как ее называли еще в Древней Греции. Она считалась наказанием за неправедную жизнь. Семью Бошаров настигла такая кара, правда, за неизвестные грехи.
Старший брат Давида Б. с семи лет страдал от частых приступов эпилепсии, которые во время обострения случались по три раза на дню. Он мог целые сутки лежать в постели и биться в конвульсиях. Соседство с таким ребенком не слишком нравилось людям, что заставило семью однажды переехать в дом, отделенный от всех большим садом. Родители на протяжении нескольких десятков лет боролись за сына, который из-за болезни лишь глубже уходил в себя, теряя шанс на нормальную жизнь. В доме Бошаров за эти годы побывали шаманы, целители, медиумы и ведьмы всех калибров и мастей. Увы, сверхъестественные силы не помогли мальчику, а позже — и мужчине.
Листая первые страницы, я ожидал найти трагичную и слезливую повесть о том, как увядал талантливый человек, ведь автор сразу же дал понять, что история его брата не имела счастливого финала; или увидеть повторение посыла «Марии и Я», где автор показывает, что человек с серьезным недугом нормален, его просто нужно принять. А в итоге получил откровение Давида о трех десятках лет его жизни. По признанию родителей, которое мы встречаем на страницах комикса, они не предполагали, что творится в душе их сына. Однако стоит отметить, что эта исповедь оказалась весьма нарциссичной. Автор, пусть и неявно, показывает себя этаким стоическим героем, который, в отличие от своего «слабого» брата, смог совладать с болезнью, победил ее, хотя и неизвестно, что за «вспышки» случались в его голове.
Историю своего брата Давид Б. рассказывает так, будто Жан-Кристоф оказался слишком слабым, остался в детстве — последнем моменте, когда он жил нормальной жизнью, — отказался взрослеть. Подчеркивает это сцена встречи с эпилептиком, который благодаря препаратам смог совладать с болезнью и зажить полноценной жизнью. Но я в книге увидел ребенка, который слишком часто получал травмы головы. Потому не могу судить этого человека за то, как он прожил жизнь. Мне известно, что значит чувствовать себя узником собственного сознания, не иметь возможности что-то сделать просто потому, что тебя подводит собственный мозг. Травма или нарушение восприятия — причины не имеют значения, важно то, что человек теряет контроль и даже самая большая сила воли ничем не способна помочь. Давид этого не учитывает, поскольку куда ярче его стоицизм может быть показан на контрасте со слабохарактерностью и безвольностью брата.
Как вы могли понять, комикс я оценил не из-за главного героя. В моих глазах он оказался представителем того типа людей, которые любят и лелеют собственные травмы, будучи уверенными в том, что боль и страдания делают их особенными. Они неспособны воспринимать себя в отрыве от своей травмы и накрепко с ней связаны.
Наибольший интерес для меня представлял образ жизни семьи автора. Перед нами летопись, показывающая, как обычная счастливая семья угасала год за годом из-за недуга одного из детей. Болезнь вымотала их, поселилась в сердце каждого из них. Оттого встает немой вопрос, заданный книгой: «Стоит ли бороться за больного ребенка, если знаешь, что шансов на исцеление нет?» С этой дилеммой сталкивается каждая пара, узнавая в роддоме, что у их ребенка имеется неизлечимый недуг, который не позволит ему жить обычной жизнью.
Не менее интересно в комиксе представлен расцвет сект и духовных учений всех мастей во Франции второй половины двадцатого века и чрезмерное увлечение ими. Невольно вспоминается афоризм Сартра о дыре размером с Бога, которую каждый затыкает как может, а уж в капиталистическом мире свой рынок есть даже в духовной сфере, ведь продавать чудо очень и очень выгодно.
Самым большим достоинством этого произведения, на мой взгляд, можно считать визуальную составляющую. В первую очередь стоит сказать о шести обложках: на каждой из них братья становятся взрослее, а желтый фон «поедается» черной болезнью. Болезнь в книге имеет свое воплощение, как, впрочем, и каждый страх главного героя. Визуализировать собственные страхи — интересный прием. Давид каждому из них дает лицо, тело и лапы, чтобы с ними можно было бороться. Это сильно напоминает некоторые техники шаманов, и неудивительно, поскольку в детстве через голову автора прошло бесчисленное множество эзотерических учений.
Стиль рисунка прост и по степени реалистичности близок к «Персеполису», однако Давида куда большее внимание уделяет деталям — дотошно прорисовывает каждую линию, каждый мелкий узор.
Я, как и полагается, разложил перед вами составные части комикса, обозначил темы и указал на интересные элементы рисунка, однако ощущаю себя преподавателем в морге, который на примере трупа пытается объяснить принципы функционирования живого организма. Комикс работает лишь в совокупности всех элементов, его нужно читать, чтобы прочувствовать. Да, я не проникся симпатией или уважением к главному герою и считаю, что он лелеет свои раны, однако не могу судить его, потому что мне не известно, каково это — прожить два десятка лет с эпилептиком. Быть может, и я однажды стал бы желать ему скорейшей кончины; быть может, попытался бы покончить с собой, ведь в «Болезни» отчетливо видно, как недуг одного члена семьи поселился в сердце каждого из них, как он изменил их и заполнил опустошающей темнотой. Эта книга тяжела для восприятия, но любопытна тем, как отражает эпоху взросления автора. Это откровенная исповедь, потому герой и не выглядит идеальным. Пожалуй, он хотел показал себя таким, какой он есть. Ему нужно было освободиться от тяжести на душе, поделившись с читателями. Надеюсь, ему это удалось.
© Юлий Гуль