Признаюсь честно: мне трудно понять любовь читателей и зрителей к постапокалиптике. Когда я начинаю знакомиться с произведениями этого жанра, то не могу в полной мере насладиться ими, так как понимаю, что происходящие в них события, несмотря на тщательно выписанные картины разрухи и запустения, ожесточенной борьбы людей за выживание, кажутся мне нереалистичными. Быть может, секрет популярности жанра кроется в возможности на некоторое время окунуться в мир, в котором нет никаких запретов? Но стоит ли эта свобода подобных лишений?
К засилью постапокалиптики я отношусь отрицательно по двум причинам. Первая из них — клишированность. Половина любой истории о конце света нам известна заранее: в произведениях этого жанра обязательно присутствуют банды дикарей; оставшимся в живых приходится большую часть времени проводить за поиском необходимых вещей в домах и магазина, а в иных случаях — и убивать за них; может быть изображен и уголок цивилизации, но его, как правило, сжигают неоварвары.
Вторая причина — посыл жанра. Фантастические произведения прошлого рисовали нам прекрасный мир будущего, в котором люди, независимо от установленного общественного строя, наслаждаются плодами научно-технического прогресса, покоряют близкие и далекие галактики. Но после появления «Безумного Макса» картина будущего перевернулась с ног на голову. Ничего хорошего грядущее уже не сулит людям. Вас убьет или жуткая болезнь, или толпа ходячих мертвецов, или череда природных катаклизмов.
Однако иногда и постапоклиптические произведения при всей их жестокости могут нести оптимистичный настрой. «Sweet Tooth» («Сладкоежка») — комикс, написанный и нарисованный Джеффом Лемиром, — показывает, что даже в самом темном царстве может промелькнуть лучик света.
Первые кадры комикса изображают хижину, затерявшуюся где-то в заповедной глуши посреди Небраски, в которой живут религиозный фанатик и его сын. История типична для христианского захолустья США: как и полагается, отец не выпускает сына из дома, и за девять лет жизни мальчик не видел ничего дальше ограды. Возможно, такая строгость отца связана с тем, что у парнишки на голове торчат два оленьих рога, а с такими аксессуарами легко можно попасть в какую-нибудь неприятную историю и стать одним из охотничьих трофеев, которые принято вешать над камином. А возможно, отец оградил сына от мира просто потому, что несколько лет назад необъяснимая эпидемия унесла жизни половины населения планеты, а те, кому посчастливилось остаться в живых, как это обычно и бывает, устроили ад на Земле.
Но детское любопытство не знает границ. Так что после смерти отца мальчик-олененок по имени Гас все-таки решает покинуть родные пенаты. Причем уходит он не один, а вместе с жестоким громилой по имени Джеппард.
Несмотря на то что Лемир отказался от мрачного посыла, основной проблемы жанра ему не удалось избежать. Потому в течение двадцати номеров читателя ждет стандартное для жанра постапокалиптики дорожное приключение, необходимое главным образом для того, чтобы показать, как изменился мир. Однако если вы играли в «Fallout», смотрели «Безумного Макса» или читали хотя бы одну книгу о конце света, ничего нового, кроме детей-гибридов, на страницах комикса вы не встретите.
И в этом заключается огромная проблема серии. Я давно пытаюсь найти название для подобного явления в комиксах. Чтобы по-настоящему проникнуться произведением, увидеть его достоинства, приходится терпеть не меньше половины серии. Так было с «Американским вампиром», в котором история становится действительно интересной лишь в третьем томе. Так случилось и со «Сладкоежкой». «Эффект Фрэкшна» получил свое название будто сам собой, а термин для первого явления мне так и не удалось придумать, потому что я еще не встречал автора, который снова и снова допускал бы эту оплошность. Хотя, возможно, я просто не дочитывал его комиксы.
Чтобы в полной мере оценить прелесть «Сладкоежки», вам придется вытерпеть первые двадцать номеров, в которых все до боли знакомо. Серия больше всего напомнила мне комикс «Y: Последний мужчина». То же путешествие, описание которого растянуто на несколько десятков номеров, та же эпидемия, причины которой нам не известны, тот же финал, в котором показывается, что стало с каждым из героев. Но если Вон так и не дал объяснение многим вещам, Лемир замкнул все сюжетные линии и, возможно, даже немного переусердствовал.
Эпизоды путешествия из Небраски на Аляску и обратно позволяют читателю узнать и причины случившейся трагедии, и судьбу каждого участника истории. Причем героям Лемира не пришлось добираться до места несколько лет, как бедному Йорику. В этом походе за правдой и происходит преображение истории. Во многом это связано с тем, что информацию о происходящем и о героях Джефф выдает маленькими порциями. Читатель медленно знакомится с каждым персонажем. Это возродило во мне то приятное чувство, когда узнаешь случайного попутчика через его рассказы, которые поначалу кажутся разрозненным, но в определенный момент объединяются, складываются в общую картину, отражающую биографию человека. Мы знакомимся и с историей Гаса, причем делаем это вместе с ним самим, потому что ему ничего не известно о собственном прошлом.
Помимо фрагментации подачи информации, Лемир использует несколько других интересных приемов. Он позволяет нам прочесть дневник путешественника начала двадцатого века, а затем открывает перед нами авторскую Библию отца Гаса, чем еще больше подогревает интерес, так как в ней содержатся настоящие пророчества.
В итоге у Джеффа получился необычный коктейль из жанров: в комиксе есть элементы и постапокалиптики, и дорожной истории, и детектива, и приключенческого романа. Более того, автор сдобрил эту гремучую смесь значительной порцией мистики и древних верований. Лично мне кажется, что в этом состоит особое достоинство произведения. Я обожаю легенды и философию коренных американцев. Они не считают человека венцом творения, для них он всего лишь еще одно животное, еще один ребенок Матери-Земли, который поставлен в один ряд с другими существами, обитающими на планете, и имеет равные с ними права на ее богатства. Думаю, идея изобразить в комиксе эпидемию и ввести в сюжет детей-гибридов как раз родилась из этой философии. Ведь автор говорит читателю: «Мы такие же звери, как и все остальные. Просто теперь это видно и внешне».
Дети-гибриды могут служить аллегорией как на людей будущего, которые однажды возвратятся к своим корням, так и на сообщества, призывающие бережно обращаться с уникальным наследием планеты. Суть одна: если человечество продолжит относиться к своему дому как к бездонному источнику ресурсов, то цивилизация обречена. Но на ее место придет нечто новое, нечто более здоровое. Эта позитивная и оптимистическая нота в финале подкупила меня.
Нужно сказать пару слов и о рисунке. Лемир использует характерные для него угловатые, грубоватые формы и линии, резкие тени, однако отказывается от бледной акварели. Думаю, авторский стиль Лемира может отпугнуть многих читателей, предпочитающих аккуратный рисунок. Но должен сказать, что после прочтения истории я уже не могу представить ее в исполнении какого-либо другого художника. Мне кажется, рисунок Лемира всегда был важной частью его работ, помогающей вести повествование. Именно так должны выглядеть слова Джеффа, если попытаться их нарисовать.
Комикс получился жестким. В нем хватает смертей и крови, хватает неудач и опасностей, но они показаны как некие предсмертные судороги человечества. В финале, когда звери приняли оставшихся людей, мне вспомнилась сцена из «Рика и Морти», в которой лидер разумных собак, поставивший на кон все ради спасения жизни хозяина, в ответ на фразу своего помощника: «Человек бы для вас никогда такого не сделал!» сказал лишь: «Мы — не они». Думаю, у Лемира получился изороман, пристыжающий человека за его отношение к собственной планете, к своему прошлому и к окружающим людям. Однако комикс, несмотря на мрачность и пронизывающую его атмосферу безнадежности и отчаяния, в конечном итоге оказывается произведением жизнеутверждающим. За этот странный контраст я и полюбил «Сладкоежку». Советую каждому познакомиться с этой работой.